КАК СТРОИТЬ ГЛАЗНЫЕ БОЛЬНИЦЫ

Проф. М. И. АВЕРБАХ

Я принимал участие в строитель­стве хирургического корпуса при глазной больнице имени Гельмголь-ца. Строился этот корпус года два и в пятую годовщину смерти В. И. Ле­нина, в 1929 году, поступил в эксп-лоатацию. Проектировал его арх. Иванов-Шиц, по проектам которого строились: Боткинская больница (бывшая Солдатенковская), детская Морозовская и др.

Тесное сотрудничество архитек­тора с главным врачом будущего лечебного учреждения уже при разработке заданий и проектов—одно из важнейших условий создания ра­циональных и полностью отвечающих своему назначению больниц.

Именно таким образом проектиро­вались     лучшие     дореволюционные больницы— например, Солдатенков­ская и Морозовская.

Глазная больница имеет свои от­личительные особенности. Она обя­зательно включает хирургическое от­деление, она обслуживает как детей, гак и взрослых. Об этом обычно забывают. Между тем, в такой боль­нице следует предусмотреть отдель­ное помещение для хирургических больных и стремиться к четкому разграничению отделений для детей и взрослых.

С сооружением нового хирурги­ческого корпуса мы в больнице име­ни Гельмгольца получили возмож­ность ответить на все эти требования. В старом корпусе было развернуто нехирургическое отделение. В обоих корпусах были выделены детские от­деления.

Особые требования выдвигает необходимость борьбы с общей и спе­циальной инфекцией.

В нашей больнице предусмотре­ны: специальное отделение для боль­ных трахомой, отдельные маленькие комнаты для индивидуальной изоля­ции и общие изоляторы. Кроме того, обязательным элементом глазной больницы является детское сортиро­вочное отделение, состоящее из ряда небольших   палат — так   называемых боксов. Процесс прохождения боль­ного при этом следующий: из амбу­латории ребенок поступает в бокс. Если глазная болезнь за две недели пребывания его здесь проходит, он « выписывается из бокса. За две неде­ли выясняется — есть ли у него об­щая инфекция. При наличии общей инфекции он направляется в общую больницу. Если у него нет инфекции, а глазная болезнь носит затяжной характер, его переводят в детское отделение больницы. На необходи­мость подразделения детских отде­лений глазных больниц на две части —предварительное разборочное отде­ление, состоящее из ряда боксов, и постоянное — мы везде настойчиво указываем. К сожалению, это требо­вание не выполняется ни у нас, ни на Западе, где, повидимому, вообще еще нет специальных детских отде­лений в глазных клиниках и даже всоЗще забывают об устройстве изо­лированного   детского   отделения.

Больница имени Гельмгольца в этом отношении является исключени­ем. Дети здесь не только в стациона­ре отделены от взрослых. В ближай­шее время мы открываем также спе­циальную детскую глазную поли­клинику для приходящих больных. Такие  самостоятельные  поликлиники для взрослых и детей должны иметь все больницы.

Остановимся на планировке ста­ционара и амбулатории с двумя под­разделениями. В стационаре должно быть два входа: один для персонала и посторонних посетителей, другой— для больных. Больной непосредствен­но из вестибюля проходит в ванное отделение (если он не принял ванну в приемном покое, что еще лучше). Здесь у него отбирается на хранение платье и белье. Из ванного отделе­ния бальной направляется далее в палаты. Когда больной выписывается, он проделывает ту же процедуру в обратном порядке. Но свои вещи он получает уже в другой комнате, тан как в нашей больнице строго следят за тем, чтобы выписывающийся не встречался   с больным поступающим.

Палаты рассчитаны только для сна или отдыха больных. Их оборудо­вание строго ограничено только кро­ватями, прикроватными столиками и стульями. Такие палаты, по воз­можности, должны быть малокоечны­ми. Чем меньше больных в палате, тем лучше. За последние годы мы в этом отношении уже многого доби­лись. Так, в больнице имени Гельм-гольца палаты рассчитаны на 4—5 человек.

Лучше иметь две больницы с палатами на 4 — 5 человек, чем одну больницу укрупненного типа с пала­тами на большее число коек, даже если во всех других отношениях та­кая больница предоставляет ряд пре­имуществ.

Больной находится в палате только во время сна, отдыха или в послеоперационный период. Даже для перевязок следует предусмотреть особую перевязочную комнату. Все остальное время больной должен про­водить вне палаты, в зале дневного пребывания. Зал дневного пребыва­ния должен быть изолирован и по возможности отнесен в один из кон­цов корпуса (зал должен иметь вы­ход непосредственно на веранду). В коридорах больные не должны со­бираться. Зал дневного пребывания отнюдь не должен служить столовой.

Помимо зала дневного пребыва­ния, в каждом корпусе должна быть отдельная столовая. Заметим еще следующее: архитекторы, как нам ка­жется, обычно совершенно необосно­ванно при проектировании больниц располагают палаты по сторонам срединного коридора. Срединный коридор всегда затемнен, он освещает­ся искусственным светом. В нашей больнице коридор расположен с од­ной стороны, а палаты — с другой. Имеется сквозное проветривание. Ко­ридор заливается естественным све­том. В корпусе палат для стационар­ных больных надо, помимо перевя­зочной, столовой и зала дневного пребывания, предусмотреть также от­дельное помещение для встреч боль­ных  с посетителями.

Важно предусмотреть при про­ектировании больниц и устройство изолированного от внешнего мира и хорошо распланированного двора для пребывания больных на воздухе. Здесь уместна разбивка сада с цвет­ником.

Особые требования пред'являет планировка хирургического корпуса. В глазной больнице здесь желатель­но устройство трех изолированных операционных. Один зал должен быть устроен для операций, которые производятся в абсолютной темноте, с искусственным светом; другой — для операций чистых, не инфекциро-ванных, и третий — для операций ин-фекцированных.

В каждой операционной должна быть предоперационная комната, где подготовляется   больной   и   хирург.

В операционной кроме операцион­ного стола и столика для инструмен­тов ничего постороннего не должно быть. Лучше всего оперировать при хорошем дневном свете. Большое, почти во всю стену, окно операцион­ной должно выходить на север, на северо — северо-восток или северо — северо-запад, для того, чтобы избе­жать слепящего воздействия прямо­го солнечного света. В остальных стенах окон нет.

Над операционным столом должна быть подвешена арматура искус­ственного освещения, рассчитанная на применение бестеневых ламп.

Как должны быть отделаны сте­ны операционной? Когда-то сущест­вовало представление, что в опера­ционной все должно быть белым. Позже было установлено, что в опера­ционных с белыми, стенами отражен­ный свет слепит хирурга. Тогда уда­рились в другую крайность: закраси­ли стены черным, надели черные ха­латы, начали применять черные про­стыни и т. д. Но такой «траурный» антураж вредно воздействовал на психику   больного.

Нужно было найти средний цвет

Такой средний цвет применен в не­которых учреждениях Санитарного управления Кремля. Там все стены отделаны блестящими глазурованны­ми плитками серовато-голубоватого цвета. Это тоже неправильно. Блестя­щие глазурованные плитки дают мас­су бликов, что сильно мешает хирур­гу. Отделка стен операционной долж­на быть матовой. Хирург должен иметь перед собой спокойную поверх­ность, не блестящую, не белую, не слепящую его. Хирург в момент ра­боты не поднимает глаз, поэтому в поле его зрения нижние части стен и пол. Эти места должны быть спо­койного, не белого цвета. Пол и стена на известную высоту, немного выше человеческого роста, должны быть серовато-голубоватого тона. Верхняя часть стены и потолок могут быть блестящими. Это — рефлектор, кото­рый отбрасывает свет на рану.

Проследим теперь процесс про­хождения больного в детской поли­клинике. Из вестибюля ребенок, не раздеваясь, попадает на прием к детскому врачу или сестре, Здесь в особом помещении проводится общий осмотр. Если в результате такого ос­мотра не устанавливается необходи­мость изоляции больного, он направ­ляется в раздевальную и затем на прием к специальному врачу. Если ребенок подозрителен по инфекции, то он направляется в отдельное бок-сированное отделение, куда к нему приходит детский врач для выясне­ния случая. Если он передается на стационарное лечение, его отдельным ходом направляют в детскую больни­цу. Кроме того, при поликлинике пре­дусмотрено специальное помещение для бесед с родителями и др.

Много опоров вызывает вопрос об этажности больниц. Лучше всего, по моему глубокому убеждению, строить двухэтажные больницы, причем дет­ское отделение в этом случае должно располагаться в нижнем этаже. Выше трех этажей больниц не следует строить. Многоэтажные больницы, н которым за последнее время про­являют общую склонность в Бельгии и во Франции, требующие устройства механизированных средств верти­кальной связи между этажами, на практике себя не оправдали. В связи с этим, вообще хотелось бы погово­рить о западном опыте строительства лечебных учреждений. Непосред­ственно перед амстердамским между­народным глазным конгрессом вновь отстроенное хирургическое отделение нашей Московской глазной лечебни­цы имени Гельмгольца посетила груп­па американских врачей. Они дали самую высокую оценку этому новому корпусу. На конгрессе в Амстердаме мне привелось вновь встретиться с этой группой врачей, мы совместно осматривали новую амстердамскую глазную клинику, открытую как раз к конгрессу. Мне она очень понрави­лась,   ибо   здесь   учитывалась  необходимость проведения научно-иссле­довательской и педагогической рабо­ты с молодыми врачами. Как раз об этом  у  нас часто забывают.

Поэтому при посещении амстер­дамской больницы я и дал ей самый высокий отзыв, несмотря на то, что с больничной точки зрения при ее строительстве было допущено очень много дефектов.

В ответ на мои замечания один из  американцев  сказал:   «Не  верьте ему, у него самого учреждение го­раздо лучше этого». И это действи­тельно так; за границей есть лечеб­ные учреждения, которые во многом могут нам служить образцом, но об­щей цели они не преследуют. Это или больница, или учебное учрежде­ние. Если много сделано для обуче­ния, для науки, то мало сделано для больных, или наоборот. В общем же рядовые западные больницы сильно уступают нашим.